Флибустьеры Чёрного моря - Страница 35

Пилип со всего размаха в сердцах, швырнул серебряный кубок на землю. Из-за волнения и расстройства доброе токайское вино уксусом показалось.

"Защитить то Ярёма защитит, да только, кем я при нём буду? В лучшем случае, полковником придворного войска. Ни тебе уважения, ни богатой добычи. К лизанию ясновельможной задницы придётся привыкать. Нет, погожу. Может, через гетманство у казаков, сам в ясновельможные выйду".

Гнев на старого врага и страх — казакам и кошевых гетманов случалось казнить, не то, что наказных — душили Матьяша. Удивительное дело, но гости к проклятому колдуну продолжали прибывать и после заката солнца. Без ОЧЕНЬ серьёзных причин на такое решались редко. Слишком велик риск переломать ноги лошадей из-за темноты.

"Ради пустячного дела столько людей рисковать жизнью не стали бы".

Наказной гетман не вытерпел и пошёл разбираться, чувствуя, что дальнейшую неопределённость ему не вынести. Разорвёт тягостная неизвестность его сердце изнутри будто подложенная негодяем Васюринским мина.

Он подошёл к шатру характерника в момент, кода Иван и Аркадий встречали Остряницу, прискакавшего уже ночью, в сопровождении всего одного джуры. Поздоровавшись с прибывшим полковником, очень авторитетным на Сечи и близким к кошевому атаману Буту (Павлюку), Пилип, с хорошо слышимой в голосе обидой обратился к Васюринскому.

— И как это понимать? Ты приглашаешь к себе гостей, а мне неизвестно, что затевается в моём собственном войске. Не по обычаям поступаешь, Иван, не по-людски.

— Ох, правда твоя, Пилип. Прости по старой дружбе, — беззастенчиво врать в глаза наказной куренной умел не хуже любых политиков во все времена. — Собственно, дело-то нечаянно возникло, всё насквозь колдовское, вот я тебя и не беспокоил. Знаю, ты к колдовским делам никогда отношения не имел, не интересовался ими. Или я не прав?

— Какие бы то ни было, дела в моём войске творились, я должен о них знать!

И, обернувшись к Острянице, спросил его:

— Пане Яков, никогда не слышал, чтоб и вы к колдовским делам причастны были. Я вообще думал, что вы с Павлюком ещё из Крыма не вернулись.

Васюринский не дал Острянице и рта раскрыть.

— Спешу доложить тебе, как наказному гетману, что мы с Аркадием, здесь, невдалеке, величайший клад открыли. Поболе сокровищницы султана, или там, шаха. Да вот беда, заклят он. Страшно заклят. Надо на кургане, где он хранится, великие жертвы принести. Трёх невинных дев, трёх младенцев, и, вот досада, трёх воинских начальников, согласных пойти на жертву собственной жизнью добровольно. Сам понимаешь, оставлять такое сокровище в земле не хочется. Не дай Бог кто выкопает. Кликнули клич, добровольцы и стали приезжать. Слушай, друг, а действительно, ты ведь сейчас мой командир. Имеешь полное право на часть клада. Поедешь с нами?

Васюринский, в порыве, якобы, дружеских чувств, приобнял наказного атамана, как железными клещами вцепившись в его плечо. От его, вроде бы дружеской, а по виду совсем волчьей улыбки, у Филиппа пошли мурашки по коже и стало сбоить сердце.

— Ну, что молчишь? Уж поверь, там я тебя не забуду. Соглашайся, дружище. Кстати, я возьму с собой, для охраны раскопанных сокровищ, сотню казаков. Ты не возражаешь?

Говоря всё это, самым что ни на есть дружелюбным тоном, характерник подмигнул ошарашенному Якову Острянице. В вести, из-за которой он, бросив всё, прискакал, ни о каких кладах не говорилось.

Возражать гетман не стал. Главное он узнал — причиной приезда запорожской старшины был не суд над ним, а что-то другое. И к дьяволу этих колдунов и всех кто с ними! О подробностях их делишек можно узнать и немного погодя. Ему захотелось — нет, возжаждалось — побыстрее покинуть эту компанию. Голос характерника звучал ОЧЕНЬ многообещающе и искренне, но Матьяша такое неожиданно щедрое предложение от давнего недруга не вдохновило. Скорее насторожило и… чего уж там, испугало. Нетрудно было догадаться, зачем проклятому колдуну на раскопках клада старый враг. В заклятые клады Филипп не верил. Ну… почти не верил. А в способности характерника приносить жертвы не сомневался ни единого мига. С трудом высвободившись из лап Васюринского, Матьяш решительно отказался от щедрых посул и поспешил откланяться. Появилось у него опаска, что проклятый колдун его может как-то охмурить, потащить с собой. Известно, зачем…

"Есть там клад, или нет и совсем не было, а прирежет он меня с таким же удовольствием, с каким бы выпустил из него кишки я сам. Так что пусть они свои делишки проворачивают, а быстренько всё про это вызнаю и свою пользу извлеку".

Вельтполитик, или сумасшедшая ночь и не лучшее утро.

27-28 березня 1637 года от Р. Х.

Можно ли называть так пышно: "вельтполитик", встречу казацких (читай: разбойничьих) атаманов с сомнительной во всех смыслах личностью без титула и важных государственных чинов? Какой-нибудь канцлер или боярин над подобным названием только посмеялся бы, а то, если был неумён, обиделся. Однако если в результате встречи меняется, причём заметно, ход мировой истории, то к высшей политике такое сборище имеет самое прямое отношение.

Аркадий был неглупым человеком, но на поворот исторического процесса его скромных талантов заведомо не хватило бы. По величине личности он и рядом не стоял с Наполеоном или Сталиным. К счастью, гениальность и огромная харизма ему не понадобились. Пусть не настолько, но могучих личностей среди казацких атаманов хватало, а процессы происходившие в Малой Руси, Запорожье, на Дону и, что немаловажно, в Речи Посполитой и Османском халифате, создали возможность изменений. Послезнание попаданца давало атаманам шанс. Призрачный, честно говоря, уж очень скудны были ресурсы казацких сообществ Северного Причерноморья, человеческие и материальные, но всё же, заметно отличный от нуля.